Товарищи офицеры. Смерть Гудериану! - Страница 63

Несостоявшийся командир 17-й панцердивизии, несмотря на усталость и подавленность всем происходящим, аж кипел от возмущения, пребывая в крайне оскорбленных чувствах, поскольку перед этим дал слово офицера и дворянина не пытаться бежать. Не дававший никаких обещаний Ланге оказался куда сдержаннее и просто презрительно молчал, гордо глядя поверх наших голов. Беда с этими фонами да баронами, экие они, оказывается, обидчивые да гордые. И как только с таким апломбом войну собирались выигрывать?

Оставив раненому красноармейцу один из автоматов и строго-настрого наказав им с Валентиной с шифровальной машинки и пленных глаз не спускать, в случае побега стреляя по ногам, мы отправились занимать позицию. Не знаю, что именно подумали немцы, увидев, как Яков уходит вместе со всеми, но что удивились – точно. Фон Тома вон даже раздраженно бурчать себе под нос перестал, ошарашенно округлив глаза: не ожидал, что тот, для спасения кого потрачено столько сил и погибло столько людей, вдруг возьмет автомат и пойдет в бой, словно рядовой боец! Ха, а ты как думал, фриц? Мы, русские, такие, невзирая на национальность…

Прекрасно понимая, что за нами идут вовсе не некие абстрактные носители сдвоенных молний, а подготовленные именно для поиска и уничтожения вражеских диверсантов и партизан спецы – а иначе как бы они смогли целый день переть за нами, словно привязанные невидимой нитью? – я больше всего боялся, что нас обнаружат слишком рано. Потому бойцы получили строжайший приказ: замаскировавшись, больше не шевелиться и не переговариваться, что бы ни случилось. Как выразился поручик, стремясь как можно доходчивее донести до них всю серьезность момента: «Пусть лучше на вас какой зверь нужду справит, приняв за бугорок лесной, чем из-за вашей халатности боевые товарищи погибнут». Красиво, короче, сказал, вот только я все равно испытывал большие сомнения относительно того, что не обученные ничему подобному красноармейцы сумеют пролежать без движения хотя бы час. С другой стороны, вряд ли у нас этот самый час имеется, подозреваю, фрицы куда раньше подгребут. Главное, чтобы они дозор по сторонам от натоптанной нами тропки не пустили, тогда все наши ухищрения до одного места. Опытный егерь или фронтовой разведчик нашу маскировку с пяти метров расколет, если вовсе не с десяти…

Обошлось: эсэсовцы шли гуськом, один за другим, выдерживая положенную дистанцию. Грамотно идут, это тебе не сидящие в бронетранспортере солдатики, одной очередью всех не накроешь. Держа бинокль так, чтобы не выдать себя случайным бликом в свете садящегося солнца, пересчитал фрицев. Отлично, все восемь в наличии. Можно работать. В первую очередь нужно выбить пулеметчика, вон он, третьим идет. «МГ» у него в варианте ручного пулемета, то есть с круглым коробом-магазином на полсотни патронов, так что огонь откроет сразу, ленту-то ему заправлять не нужно.

Приблизившись метров на сто, немцы внезапно остановились и, повинуясь жесту командира группы, присели, контролируя фланги. Блин, неужели что-то заподозрили? Вроде не должны, они ведь только-только нашу крайнюю пулеметную позицию миновали… хотя кто этих волков знает? Лишь бы ни у кого из красноармейцев нервы не сдали, немцам еще метров сорок нужно пройти, чтобы в сектор обстрела второго пулемета втянуться. Ну и чего застыли, видите же, нет тут никого, птички вон лесные поют, ветерок листиками шелестит, солнышко, блин, к закату клонится… ну, форверд же, камрады, форверд!.. Уф, пронесло – немцы начали осторожно подниматься на ноги. Вот и хорошо, вот и ладуш…

Кто именно из наших выстрелил, мы после боя так и не узнали. Но, как зачастую и случается в жизни, выстрел, вряд ли особенно прицельный, оказался поистине снайперским. Еще не успев опустить бинокль, я прекрасно разглядел, как пуля угодила точнехонько в лоб одному из эсэсовцев, растянувшему губы в довольной ухмылке. Понятия не имею, чему он так радовался в последний миг своей жизни, но явно, что не случайной удаче излишне нетерпеливого русского бойца…

А дальше размышлять стало просто некогда, поскольку все наши первоначальные планы организованной толпой отправились коту под хвост и пришлось… нет, теперь уже даже не импровизировать, а попросту стараться свести к минимуму потери. В том, что оные неминуемы, повода сомневаться не было: прежде чем наши пулеметчики вместе с остальными бойцами врубились, что все пошло не по плану, и открыли огонь, фрицев на месте уже не оказалось. И две длинные, патронов по двадцать, очереди лишь впустую перепахали опустевшую тропу и посекли близлежащие кусты. Собственно говоря, эффективный огонь сейчас мог вести лишь тот пулемет, что должен был зажать их с левого фланга, поскольку правофланговый установлен так, что почти не накрывает немцев, и бойцам придется под огнем менять позицию. Ну не ожидали мы, что войнушка столь рано начнется, не ожидали!

Оставив на земле два трупа – кто-то из эсэсовцев все же оказался недостаточно расторопным, – немцы укрылись в зарослях, начав стрелять в ответ. Жаль, что вторым убитым оказался не пулеметчик: когда фрицы установят пулемет, нам придется совсем кисло… Все, блин, уже установили! Резанувшая по нашим позициям очередь прошлась над головами, срезая ветки и с глухим стуком ударяя в плюющиеся щепой стволы деревьев. Вот зараза, у их maschinengewehrschütze, похоже, первый патрон уже в стволе был и затвор заранее передернут! Профессионал, блин, Анка-пулеметчик…

– План «Б», полагаю? – припомнив очередной мой «неологизм», убийственно-спокойно осведомился закаменевший лицом поручик, лежащий неподалеку от меня.